«Настоящее произведение искусства должно быть изобретением по форме или открытием по содержанию. Ещё лучше — и тем, и другим». «Рассказы о Менделе Маранце» — тот самый случай. Хотя, конечно, и изобретение, и открытие — не самой высокой пробы. С формой в рассказах о Менделе Маранце всё ясно — шолом-алейхемовская традиция, как хрустальная подвеска, повёрнутая новой гранью, брызнула новым спектром ярких красок. Открытием, пожалуй, — по сравнению с теми же шолом-алейхемовскими героями — явились персонажи рассказов, касриловские евреи в Америке, в Нью-Йорке и, в первую очередь, — главный герой, сам Мендель Маранц, генетически связанный с Менахем-Менделем и другими персонажами шолом-алейхемовских историй, но при этом живущий и действующий в других условиях и сам изменившийся вместе с ними.
